Когда-то я думал, что отлично вожу машину, — до тех пор, как однажды, выходя из такси на подкашивающихся от недавно пережитого избытка адреналина ногах, не понял: а водитель-то в зюзю, и руками машет не на меня, а чёртиков с руля сгоняет. Тогда я понял: вот где мастерство, которое не пропьёшь.
Очень долго я думал, что отлично знаю свой город, — до тех пор, пока не начал подрабатывать на такси. Теперь я действительно знаю город, но как прежде — уже не думаю.
Еще я думал, что неплохо изъясняюсь по-английски, — до тех пор, пока не приключилась необходимость пообщаться с латышами, наотрез забывшими русский язык. Мои знания укрепились латышским вариантом английского, но помня, что есть ещё немало гордых наций (и не только в Прибалтике), в анкетах я пишу, что мой уровень английского — «учу».
Лет двадцать пять я находился в счастливой уверенности, что хорошо программирую. Эту ложную, как выяснилось, уверенность вскормили во мне опыт программирования всего — от станков и роботов до распределённых информационок глобального масштаба. Иллюзию разрушили результаты дочкиной контрольной работы по информатике, задания по программированию в которой чадо выполняло под мудрым руководством своего папули, свято верящего, что главное правило в программировании — «необходимо и достаточно».
Оценку ребёнку исправили на положительную только тогда, когда в те же 30 строк листинга мы включили килобайт 50 комментов и сменили часть логичного, продуманного, построенного на предварительно просчитанном алгоритме, работающего и проверенного на профилировщике кода на цельнотяпнутый пример из учебника, содержащий несколько грубейших ошибок, которые взаимно компенсируются в определённом диапазоне входных значений. По словам дочки, препод посмотрел сначала на размер исходника, потом нашёл в коде знакомый кусок и со словами «ведь можешь, когда захочешь» поставил ребенку «четыре». Не иначе как учебник и преподаватель засланы из индустриально-диверсионного ведомства.
Придумываю, что писать в анкетах про свой уровень программирования. А ещё прикидываю, остались ли у меня ещё какие-нибудь заблуждения, или всё — повзрослел окончательно, и мне больше не грозят разочарования?